Мировая история — это история конфликтов — именно так мы изучаем прошлое, определяем настоящее и формулируем будущее.
Рамка, позволявшая долгое время отделять «силу» от её применения, разрушена. Концепт «сдерживающего фактора» — будь то ядерный арсенал, военные базы или угроза санкций — предполагал наличие набора общих правил, на которые участники соглашались ради предсказуемости. Эти правила больше не универсальны.
После распада СССР — системного противника, державшего в равновесии архитектуру Холодной войны, — Соединённые Штаты начали поиск новых форм легитимной экспансии в условиях однополярности. Этот поиск включал в себя не только институциональное продвижение (расширение НАТО, экспорт демократических норм, глобализацию), но и прецеденты прямого применения силы в обход процедурных рамок. Бомбардировки Югославии в 1999 году стали первой точкой, где нарушилось правило недопустимости. Военная интервенция без мандата Совбеза, под гуманитарной риторикой, де-факто узаконила модель выборочной силы — не как исключения, а как инструмента политического влияния.
Символические коды типа «неожиданный удар с воздуха» или «специальная военная операция» перестают быть исключениями. Они становятся частью новой нормы. Наследие девяностых, включая иллюзию «конца истории», оказалось не точкой начала новой фазы стабильности, а эпизодом, основанным на временном стратегическом вакууме.
Украинская война — не отклонение, а иллюстрация того, как теперь будет выглядеть сила. Не в виде демонстрации, а в виде разрушения. Не в форме угрозы, а в форме затяжного, непредсказуемого конфликта, в котором основная переменная — не потенциал сторон, а степень их политической устойчивости к издержкам.
Стратегические коалиции, ранее рассчитывавшие на институциональное закрепление статус-кво, теряют возможность управлять конфликтами через удержание. Сдерживающие механизмы — от дипотношений до логики взаимозависимости — либо не работают, либо игнорируются. Они больше не задают границы, а просто фиксируют инерцию прежнего порядка.
Это не период трансформации. Это — начало новой исторической фазы, в которой баланс не установлен, участники не определены, нормы не универсальны. Мир вновь становится политическим в прямом смысле: через борьбу за норму, а не за её соблюдение.
Относительное спокойствие конца XX века зиждилось на уникальной конфигурации взаимного сдерживания. Эта конфигурация больше не воспроизводится. ■